Прошёл очередной День России – 12 июня. Красный день календаря. На этот раз он совпал со Святой Троицей. Вроде бы – главный официальный праздник, государствообразующий. Но праздником за двадцать лет он не стал. Люди разных убеждений едины в своём равнодушном отношении к этому дню. За месяц до праздника многие из нас и не вспомнят, на какой день он приходится – кажется, чётный день где-то в середине июня. Двенадцатое?.. Четырнадцатое?.. Мало кто не знает, как называется этот праздник. «День независимости», «День суверенитета», «День России»? Что же произошло 12 июня, что мы отмечаем? Депутаты РСФСР проголосовали за декларацию о суверенитете Российской Федерации в составе СССР. Это лишь одно – и не самое важное – звено в цепи событий, изменивших политическую карту мира. Распад СССР и провозглашение России независимым государством, преемником Советского Союза – это процесс, официально начавшийся в декабре, но предрешённый в Августе 1991-го, а никак не в июне 1990-го.
Да, Ельцину нужна была новая государственная мифология, основа идеологии. Это вполне естественно. Но почему на роль главного праздника страны он предложил именно этот день, связанный со скучной бюрократической процедурой? Ведь в июне 1992-го, когда учреждали праздник, у Ельцина в запасе был сильный козырь – Август-91, «день победы демократических сил», как его тогда называли. Тут уж никто бы не перепутал, о каких событиях идёт речь: тот Август впечатался в умы миллионов. Была в той победе и особая героика, эпическая эстетика: Ельцин, выступающий с танка, перекорёженные троллейбусы, баррикады. Такой образ праздника мог бы тронуть сердца. Но Ельцин выбрал безликий день 12 июня. Думаю, в этом неудачном решении не обошлось без влияния Г.Э.Бурбулиса – тогдашнего главного идеолога «новой России». Такие, как Бурбулис, убеждены, что в обществе потребления, которое строит Россия, сильные эмоции ни к чему. Они предпочитают серость всякой пассионарности. В конечном итоге, оно и к лучшему: рыночный феодализм в России оказался не только разрушительным, но и непривлекательным, скучным, как Бурбулис. Он не превратился в сильный, заманчивый соблазн и нам будет легче вовсе от него отказаться, обратившись к тем ценностям, о которых говорит Александр Нотин, о которых говорит Переправа.
Арсений Замостьянов
